Вот что говорит сама Наталья о своем творчестве:
Если в Одессе дождь, или снег, или в комплекте дождь со снегом, а отпуск совсем даже и не скоро, а прямо сейчас хочется моря, и теплого песка, и вообще лета — остается про это море написать. А заодно про лето, про дождь, про снег и песок с кактусами. Что, собственно, и делаю. (Конечно, не на рабочем библиотечном месте (это вставка для начальства))
Представляю:
Сборник стихов «Соломоновы острова». Не белый и пушистый, но читаемый
По авторским ощущениям — не последний.
Белое
Шумный город попал в снегопад.
Растерявшийся дом обесточен.
Как идет этот светлый наряд
Нашей первой декабрьской ночи,
Заблудившейся в старых дворах,
Под ампир облепившей карнизы,
Чтоб на окон ослепшие линзы
Мягким ветром дышать до утра.
Где плененный Пальмирой рассвет
Зимним лебедем к волнам слетает
И над самой желанной из лед
Свои снежные крылья сплетает.
Баттерфляй
Слова теряют послевкусие,
И шепот падает на камень.
Ни сполохом, ни флером грусти
Немая осень не лукавит.
От скерцо сорванных мгновений
Не лихорадит сладкий страх.
Когда целуешь привидение
С морскою солью на губах.
Эфирность летнего романа,
Пусть бабочкой в цветке уснувшем
Ты умираешь без изъяна,
Крылом смолкающим коснувшись.
* * *
Была прихвачена закатом
Дня апельсиновая спелость.
И был июльский шелк салатов.
И репродуктору хрипелось.
Плетеный столик на террасе
Качал соломинки в стаканах,
И шелестел вихрастый ясень
О быстротечности романа.
Печальному мотиву вторя,
Тянулись пагодные ели.
Сплетались пальцы в разговоре
И на ином наречье пели.
Лежал июль от липы пьяный.
А звезды сыпали осколки
Вслед отставному капитану
И спутнице в летящем шелке.
* * *
Вот так стоишь, как бывший планетарий,
Надевши крест и озаботясь вечным,
Пока карманы бойко не обшарит,
Стянув десятку, привокзальный встречный.
Потом заметишь, что промок башмак,
Что дождь прошел и, город одуряя,
Цветет сирень, а в небе просто так
Летает солнце желтым попугаем.
* * *
Он пьян, этот город разлитых огней,
Как уличный пес, подобравший хозяев.
Почуяв, когда не погонят взашей,
Навек полонит и насквозь отравляет
Обманом доступных своих миражей,
Дыханьем химер рукотворного сада.
Он феникс и ястреб, он крови твоей,
Он пьян, а другого тебе и не надо.
